Проблемы регламентации привода реферат

Иные меры процессуального принуждения Задерако Константин Викторович

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ‘, MOUSEOFF, FGCOLOR, ‘#FFFFCC’,BGCOLOR, ‘#393939’);» onMouseOut=»return nd();»> Диссертация — 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат — бесплатно , доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Задерако Константин Викторович. Иные меры процессуального принуждения : диссертация . кандидата юридических наук : 12.00.09. — Ростов-на-Дону, 2005. — 195 с. РГБ ОД,

Глава I. Понятие и назначение иных мер процессуального принуждения 14

Глава II. Актуальные аспекты правового регулирования избрания и применения иных мер процессуального принуждения 70

1. Проблемы регламентации привода 70

2. Вопросы оснований и содержания временного отстранения от должности 93

3. Наложение ареста на имущество как способ противодействия уклонению от исполнения приговора в части имущественных взысканий 115

4. Процессуальное регулирование наложения денежных взысканий 143

Список использованной литературы 172

Актуальность темы исследования и степень ее разработанности.

Становление российского гражданского общества и демократического правового государства, приведение российского уголовно-процессуального законодательства в соответствие с присущей современному демократическому обществу системой социальных ценностей и общепринятыми нормами международного права и связанное с этим изменение содержания и направленности уголовного судопроизводства в сторону его гуманизации, осуществляется вместе с тем в условиях, сопровождающихся как ростом преступности и потребностью эффективной защиты от нее личности, общества и государства, так и ощутимым противодействием самому осуществлению уголовного судопроизводства лицами, сознательно или в силу других причин не подчиняющимися требованиям закона, должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Поэтому острой становится проблема защиты уголовно — процессуальных отношений, обеспечивающих реализацию его назначения, путем применения уголовно-процессуального принуждения к лицам, неправомерно препятствующим их надлежащему функционированию, без применения которого само развитие уголовного судопроизводства, реализация его назначения, справедливое осуществление правосудия могут быть поставлены под угрозу.

Существенное изменение в содержании Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее, если не оговорено иное, — УПК) правовой регламентации процесса избрания и применения иных мер принуждения, которые занимают особое место в главе 14 раздела IV УПК, а также введение запрета насилия при производстве по уголовным делам, повлекли ряд требующих пристального внимания и анализа проблем теоретического и прикладного характера, в частности, проблему разграничения этих явлений. Исследование проблемы совершенствования регулирования

отношений, возникающих при применении мер процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, имеет особенное значение, поскольку в связи с решаемыми ими задачами имеет место наиболее существенное ограничение прав и свобод граждан, что объективно сопряжено с возможностью их произвольного ограничения. Актуальность исследования усиливается необходимостью четкого осмысления и определения оснований и условий избрания и применения данной категории мер, поскольку при нарушении оснований и условий их реализации возникает право каждого лица, подвергнутого такому принуждению, на возмещение причиненного ему вреда.

Хотя проблематика отношений принуждения уже выступала предметом
научного интереса, тем не менее, эту тему нельзя отнести к разряду
исчерпанных. Обстоятельной разработке проблем процессуального

принуждения посвящены работы А.Н. Ахпанова, В.Н. Батюка, В.Л. Баскова, Б.Т. Безлепкина, Ю.Н. Белозерова, В.П. Божьева, Б.Б. Булатова, В.М. Быкова, Г.Н. Ветровой, СИ. Викторского, И.С. Галкина, Н.А. Громова, И.М. Гуткина, К.Ф. Гуценко, П.М. Давыдова, Л.И. Даныниной, М.В. Духовского, З.Д. Еникеева, СП. Ефимичева, 3.3. Зинатуллина, Г.П. Ивлиева, З.Ф. Ковриги, Е.М. Клюкова, В.М. Корнукова, Н.Н. Короткова, Ф.М. Кудина, Ю.Д. Лившица, П. А. Лупинской, В. А. Манаева, В. А. Михайлова, В.Т. Очередина, И.Л. Петрухина, B.C. Посника, В.И. Ростовщикова, В.М. Савицкого, М.С. Строговича, И.Я. Фойницкого М.А. Чельцова, B.C. Чистяковой, А.А, Чувилева, С. А. Шейфера, П.С. Элькинд, П.П. Якимова и др.

Однако в классической юридической литературе наиболее исследованы меры пресечения и задержание, недостаточно внимания уделялось таким мерам (отнесенным современным законодателем к иным мерам процессуального принуждения), как обязательство о явке, привод, временное отстранение обвиняемого от должности, наложение ареста на имущество. Общая характеристика и отдельные аспекты, связанные с применением иных мер процессуального принуждения получили фрагментарное освещение в работах

А.Д. Бурякова, З.Ф. Ковриги, Ю.Д. Лившица, В.А. Михайлова, И.Л. Петрухина, B.C. Чистяковой и др.

Оценивая значительный вклад указанных авторов в решение интересующих нас вопросов, следует отметить, что они опубликованы до принятия действующего УПК, и единой позиции как по существу процессуального принуждения, так и относительно места в его системе иных мер принуждения в процессуальной науке не сложилось.

После вступления в действие нового УПК теорию и практику применения иных мер уголовно-процессуального принуждения в рамках комплексного анализа проблем процессуального принуждения исследованию подверг Б.Б. Булатов, развитию обозначенных вопросов посвящено отчасти исследование Н.В. Луговца. Тем не менее, и в этих работах, и в других публикациях вопросы применения иных мер принуждения рассматривались в самом общем виде 1 , а в имеющихся по этой теме трудах наблюдается большой, зачастую диаметрально противоположный разброс мнений и взглядов, что образует широкое поле для дискуссий и также обусловливает актуальность рассмотрения современного состояния содержания процессуальных отношений принуждения, потому все существующие проблемы не могут быть признаны полно и всесторонне исследованными. Законодательная регламентация мер принуждения в уголовном судопроизводстве находится в развитии, что вызвано сложностью применения самих уголовно- процессуальных норм, содержащих сложную структуру. В связи с этим существует потребность в дальнейшем детальном изучении механизма функционирования этих мер, уточнении их содержания и пределов действия, определении способов их совершенствования, а также в разработке рекомендаций, оптимально обеспечивающих задачи применения иных мер принуждения в уголовном процессе. Отмеченные обстоятельства обусловили необходимость проведения углубленного научного

1 Булатов Б.Б., Николюк В.В. Меры уголовно — процессуального принуждения (по главе 14 УПК России). М, Спарк. 2003.

6 исследования по указанной проблеме, определили выбор темы и структуру настоящего диссертационного исследования, ее актуальность. Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования является совокупность научно-теоретических и научно-практических проблем общественных отношений, существующих в связи с созданием и применением норм уголовно-процессуального законодательства, устанавливающих процессуальную форму реализации полномочий субъектов по применению мер процессуального принуждения и допускающих ограничения прав и свобод человека.

Предмет исследования составляют отдельные стороны названного
объекта, подлежащие непосредственному изучению. К ним относятся — нормы
международных правовых актов, нормы и институты действующего
уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего

общественные отношения, возникающие и существующие по поводу применения иных мер принуждения при производстве по уголовному делу, тенденции развития и совершенствования уголовно-процессуального законодательства России, касающиеся данной сферы, статистические данные, и материалы соответствующей правоприменительной практики.

Цель исследования заключается в дальнейшей комплексной научной разработке теоретических и практических проблем оптимальной реализации отношений, существующих в связи с созданием и применением норм уголовно-процессуального законодательства, устанавливающих полномочия по применению иных мер принуждения, совершенствовании процессуальной формы их реализации.

Достижение поставленной цели предполагается путем решения следующих задач:

уточнение сущности и значения государственного принуждения, в том числе и места в этой системе иных мер уголовно-процессуального принуждения на основе исследования правовых основ его применения в современном российском законодательстве с учетом анализа российского

исторического опыта регламентации мер уголовно-процессуального принуждения,

комплексный анализ процессуально — правового регулирования объекта и содержания отношений, обеспечивающих правильное применение иных мер уголовно-процессуального принуждения;

детальный анализ процессуальных норм, регламентирующих применение каждой из иных мер принуждения, определение содержания и пределов действия данных норм;

анализ системы и взаимосвязи элементов механизма применения иных мер процессуального принуждения его субъектами как способов противодействия нарушениям в охраняемой ими сфере;

формулирование определения понятия «иные меры принуждения по уголовному делу»;

установление типичных проблем реализации норм, допускающих применение иных мер принуждения к участникам уголовного судопроизводства, подготовка и обоснование с учетом выявленных пробелов и недостатков конкретных предложений по совершенствованию законодательства и следственной практики в целях оптимизации гарантий правомерного применения данной группы мер процессуального принуждения.

Методология и методика исследования.

Методологическую основу диссертационного исследования составляют современные положения теории познания социальных процессов и явлений, в данном случае проблем правового регулирования и охраны отношений, обеспечивающих правомерное применение мер принуждения в уголовном судопроизводстве. Методика настоящего исследования включает в себя как общенаучные (анализ и синтез, моделирование, системный, логический подход, и т. п.), так и частно — научные (специальные) методы. К последним относятся: историко-правовой, статистический, анкетирования, экспертных оценок.

Нормативную базу исследования составили международные правовые акты, Конституция Российской Федерации, действующее уголовно-процессуальное, уголовное и гражданское законодательства, ведомственные нормативные акты, регулирующие отношения принуждения.

Теоретическую основу исследования составили научные труды по теории уголовно-процессуального права, а так же философии, психологии, общей теории права, конституционного, уголовного права, криминалистики авторов, указанных в библиографическом разделе диссертации. По проблеме диссертационного исследования были изучены и обобщены материалы научно-практических и научно-теоретических конференций, периодической научной печати.

Эмпирической базой диссертационного исследования явились материалы конкретно-социологических исследований, проведенных автором в Южном федеральном округе. В частности, были изучены данные о состоянии и динамике применения иных мер процессуального принуждения за период 2003 гг., 200 уголовных дел соответствующей категории, проведен опрос 250 практических работников — следователей, адвокатов и суда. В ходе подготовки диссертации автором также использовались результаты эмпирических исследований, проведенных другими авторами.

Научная новизна работы обусловлена в первую очередь тем, что она является первым специальным комплексным исследованием проблем применения иных мер процессуального принуждения в связи с принятием действующего УПК, а также заключается в выявлении их сущности и содержания, формулировании предложений по дальнейшему совершенствованию процессуальных норм, обеспечивающих правомерное и адекватное применение иных мер процессуального принуждения. Помимо этого научная новизна отражена в таких результатах проведенного исследования, как: правовая характеристика иных мер принуждения по действующему законодательству, определение общего понятия «иные меры уголовно-процессуального

принуждения»; разработка научно-обоснованных рекомендаций по

совершенствованию правоприменительной практики в этой части. Положения, выносимые на защиту:

1. Уголовно-процессуальное принуждение как компонент метода
уголовно-процессуальной деятельности заключается в регламентированном на
уровне принципов и конкретных норм не только российского, но и
международного права, прямом дифференцированном репрессивном
воздействии уполномоченных должностных лиц, и иных лиц по их поручению

на участников уголовного судопроизводства, обязанных содействовать или не препятствовать реализации его назначения, совершающих или угрожающих совершением процессуально-противоправных деяний, направленных против его интересов, а потому ограниченном целями защиты уголовно-процессуальных отношений от таких посягательств.

2. Меры процессуального принуждения как рода государственного
принуждения представляют собой элементы системы предусмотренных
уголовно-процессуальным кодексом способов репрессивного воздействия,
избираемые по основаниям и реализуемые по правилам, предусмотренным

уголовно-процессуальным законом и иными федеральными законами, в целях защиты различных групп или серии уголовно процессуальных правоотношений от противодействия их участников.

Иные меры процессуального принуждения представляют собой специальные и непосредственные способы защиты уголовно-процессуальных правоотношений и процессуального воздействия, отличающиеся от мер процессуального пресечения не только по форме и степени репрессивности, но и по составу субъектов, к которым они применяются, характеру и объему охраняемых процессуальных отношений, ограничены задачами охраны части или конкретной группы правоотношений.

Иные меры процессуального принуждения не образуют единого вида, а каждая из мер представляет собой вид процессуального принуждения.

Хотя они относительно разноплановы, их объединение осуществлено законодателем по блоковому принципу, иные меры принуждения объединены и ограничены общей целью защиты уголовно-процессуальных отношений, они важны в плане индивидуализации репрессивного воздействия к различным по признакам участникам уголовного судопроизводства, определяя в каждом отдельном случае выбор оптимального и адекватного (целесообразного с позиции экономии репрессии) степени угрозы интересам уголовного судопроизводства способа реагирования субъектов — должностных лиц, его осуществляющих, с учетом характера процессуального нарушения.

Обязательство о явке не носит характера принуждения, является средством обеспечения оперативности явки лиц, вызванных в орган, осуществляющий уголовное судопроизводство, а также формой удостоверения факта разъяснения участникам их прав и обязанностей, а потому должно быть обязательной мерой, и его регламентация должна осуществляться в рамках статусных норм, в связи с чем, от него как от меры принуждения, следует отказаться.

Правовая регламентация оснований и субъектного состава привода нуждается в оптимизации, для чего в статью 113 — «Привод» необходимо внести изменения и дополнения. Изложить ч. 1 в следующей редакции: «Привод состоит в принудительном доставлении к дознавателю, следователю, прокурору или в суд для участия в процессуальных действиях подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего и свидетеля, в случае их неявки по вызову повесткой без уважительных причин, лишающих возможности явиться в назначенный срок, а равно при неуведомлении о невозможности явки по уважительным причинам. О производстве привода дознаватель, следователь, прокурор выносит постановление, а суд постановление или определение».

Изложить ч. 2 ст. 113 УПК в следующей редакции: « Не могут быть подвергнуты приводу несовершеннолетние потерпевшие и свидетели в возрасте до 16 лет, беременные женщины и больньїе, которые по состоянию здоровья не

11 могут оставлять места своего пребывания, что подлежит удостоверению врачом, а также лица, круг которых установлен федеральным законом».

8. Допустить в случаях, не терпящих отлагательства, осуществление
привода, связанного с проникновением в жилище, на основании
постановления прокурора, дознавателя, следователя, с последующим
уведомлением суда по месту производства предварительного расследования.
Дополнить статью частью следующего содержания «Процессуальное действие,
для участия в котором лицо доставлялось приводом, должно начаться в срок не
позже трех часов с момента доставления».

9. Уголовно-процессуальное законодательство в части регулирования
вопросов, связанных с содержанием применения меры процессуального
принуждения в виде временного отстранения обвиняемого (подозреваемого) от
должности, характеризуется неполнотой. В целях исключения
правоприменительных ошибок непосредственно в законе целесообразно, отразив в
нем назначение этой меры процессуального принуждения как средства
предотвращения противодействия обвиняемого (подозреваемого) порядку
производства по уголовному делу с использованием должностного положения,
конкретизировать характер ограничений при фактической реализации данной меры.

10. В ст. 117 УПК должны получить более четкую и развернутую
регламентацию признаки деяния и субъекта, его совершившего, к которому
применяется наложение денежного взыскания, поэтому в диссертации
предлагается ст. 117 УПК изложить в следующей редакции:

«1. В случаях нарушения процессуальных обязанностей (запретов), предусмотренных настоящим Кодексом, участниками уголовного судопроизводства, указанными в ч. 2 ст. 111 УПК, если будет установлено, что у них имелась возможность для их исполнения (соблюдения), а также при нарушения порядка в судебном заседании ими или иными лицами, привлекаемыми к производству по делу, если нарушения не содержат признаков состава преступления, на них может

быть наложено судом денежное взыскание в размере до 25 минимальных размеров оплаты труда в порядке, установленном статьей 118 настоящего Кодекса.

2. Денежное взыскание не может быть наложено на лиц, не достигших 16 лет.» 11. К факторам, препятствующим правильному пониманию сущности процессуального принуждения, относятся отсутствие четких критериев процессуального нарушения (деликта) и определенности обязанностей (запретов) в нормах, устанавливающих статус участников уголовного судопроизводства. Содержание обязанностей по надлежащему поведению обвиняемого, подозреваемого, не препятствующему производству по уголовному делу, которое сформулировано, в ч.. 2 ст. 103, п.п. 2, 3 ч. 1 ст. 97 УПК и включает в себя требование в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя, прокурора и суда, не заниматься преступной деятельностью, не угрожать свидетелям, иным участникам уголовного судопроизводства, не уничтожать доказательства, не совершать иных действий (бездействия), затрудняющих реализацию назначения уголовного судопроизводства, представляет собой

нормативное предписание статусного поведения и отличается по функционально-содержательной природе от обязанности принуждаемого субъекта, потому не должно быть связано с принуждением и подлежит отражению в статусных процессуальных нормах.

На защиту выносятся и другие предложения по дальнейшему совершенствованию процессуальных норм, направленные на повышение эффективности защиты интересов уголовного судопроизводства при усилении гарантий конституционных прав граждан при их реализации. В этой связи, в диссертации сформулированы модели уголовно-процессуальных норм для их возможного включения в установленном порядке в УПК Российской Федерации (ст. 113, 114, 115, 116, 118 УПК), изменения в ст. 188, 450 УПК.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что ее результаты и рекомендации могут быть использованы для дальнейшего совершенствования уголовно-процессуального законодательства,

способствуя как повышению эффективности практики применения иных мер процессуального принуждения, так и усилению гарантий конституционных прав граждан при их реализации, а также могут быть использованы в учебном процессе, в практической деятельности правоохранительных органов и при подготовке учебных и учебно-методических пособий.

Основные положения диссертации обсуждались на всероссийских научно — практических конференциях, заседаниях кафедры уголовного процесса Ростовского юридического института МВД России, нашли свое отражение в 6 опубликованных статьях. Результаты диссертационного исследования внедрены в практическую деятельность прокуратуры Ростовской области, а также в учебный процесс Ростовского юридического института МВД России.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения, библиографического списка использованной литературы.

Понятие и назначение иных мер процессуального принуждения

С принятием УПК РФ законодатель выделил соответствующий раздел четвертый «Меры процессуального принуждения», разделив их на три группы, разместив в главе 12 УПК «Задержание подозреваемого», гл. 13 УПК «Меры пресечения» и гл. 14 УПК «Иные меры процессуального принуждения» и тем самым осуществил их дифференциацию.

В основу действующего УПК положен вариант регламентации уголовно-процессуального принуждения, предложенный в проекте Комитета Государственной Думы РФ по законодательству и правовой реформе , в связи с чем, получил свое закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве и термин «иные меры процессуального принуждения»3.

Как отмечается в современной литературе, подобный подход законодателя к градации наиболее представительной части из предусмотренных законом принудительных мер, безусловно, опирается на теоретические концепции уголовно-процессуального принуждения, которых придерживались разработчики проекта УПК РФ, но которые не являются общепринятыми .

Действительно, учитывая, что законодатель и ранее обособлял группу мер пресечения5, авторы самых первых в процессуальной теории классификаций мер процессуального принуждения учитывали их при делении на группы, тем не менее, следует отметить, что не все из них оперировали понятием «иные меры процессуального принуждения». К таким авторам относятся, например, И.Л. Петрухин, Г.Н. Ветрова, Ф.М. Кудин, 3.3. Зинатуллин. Против высказанного в процессуальной литературе предложения о целесообразности выделения в УПК специальной главы, посвященной мерам уголовно-процессуального принуждения высказался И.Л. Петрухин, который считал, что критерий ограничения процессуального принуждения от сферы свободного волеизъявления не априорно принудительный характер тех или иных следственных и судебных действий, а психическое отношение гражданина как субъекта уголовного судопроизводства к возложенной на него обязанности в процессуальном отношении с должностным лицом или органом, ответственным за уголовное дело: если одобряет гражданин возложение на него этой обязанности, воспринимает ее как свой социальный долг — значит, нет принуждения (его позиция вызвала неоднозначное понимание в процессуальной литературе, вплоть до полного отрицания8). Поскольку невозможно определить понятие само по себе, так как определение предмета есть выяснение его соотношения с другим, и может быть сделано по различию с этим другим, понимание и объяснение предполагает выделение нескольких очевидных свойств предмета, что дает некоторое представление о его сущности9, поэтому для определения понятия и значения иных мер процессуального принуждения, их перечня, оценки их места в системе уголовно-процессуального принуждения необходим анализ ряда общих положений, образующих суть доктрины уголовно-процессуального принуждения.

К таковым в теории относят сущность и признаки принуждения, его виды и их соотношение, особенности отдельных мер процессуального принуждения с точки зрения способов охраны уголовно-процессуальных правоотношений.

Преобладающей в процессуальной литературе признается концепция, основным смысл которой заключается в том, что объем уголовно-процессуального принуждения как вида государственного принуждения образуют меры зашиты, уголовно-процессуальная ответственность и превентивные меры. Превентивные меры отличаются многообразием целей, оснований и порядка применения. Общим и специфичным для них является нацеленность на обеспечение соответствующего нормам уголовно-процессуального права поведения участников уголовно-процессуальных отношений, получение доказательств, а их применение не ставится в зависимость от нарушений норм уголовно-процессуального права.

Принципиально не разделяя избранный большинством авторов подход, попытаемся выразить общее к нему отношение после освещения авторских концепций.

Представляется, что следует принять во внимание разделяемую нами позицию, что государственное принуждение не соответствует природе и содержанию тех отношений, которые оно призвано охранять и по возможности, восстанавливать11. Как справедливо подчеркивает О.Э.Лейст, сущностным качеством права является официальное установление (санкционирование или создание) правовых норм государством и охрана их государственным принуждением. Именно охрана государственным принуждением-специфический признак правовых норм, отличающий их от других социальных норм . На наш взгляд, именно этот специфический функциональный признак охрана правоотношений присущ государственному принуждению в целом. «Защита права, считает С.С. Алексеев, — это принудительная деятельность, направленная на восстановление нарушенного права, исполнение юридической обязанности».

Рассматривая принуждение с точки зрения способов охраны (защиты) уголовно-процессуальных правоотношений, полагаем нельзя не учесть и позицию И.В. Ростовщикова, по мнению которого потребность в собственно защите (охране) прав и свобод личности возникает, как правило, в случаях их нарушений (или реальной угрозы таковой), будь то неисполнение кем-либо юридической обязанности как коррелята права и прочее, включая открытые посягательства на жизнь, здоровье человека и так далее.

Проблемы регламентации привода

Роль и значение привода в устранении противоправного противодействия нормальному развитию уголовного процессуальных отношений постоянно возрастает, поскольку случаи неисполнения участниками процесса обязанности являться по вызову должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, становится все более распространенными. По данным нашего исследования постановление о приводе лиц, уклоняющихся от явки, выносились следователями по 76 % уголовных дел, находившихся в производстве следователей. Из них в 7 % случаев привод не был исполнен.

Привод признается одним из наиболее эффективных и востребованных практическими работниками способов процессуального принуждения определенных участников процесса к явке в органы расследования, к прокурору и в суд. М.В. Кучугура отмечает, что «привод был и остается наиболее действенной, и наиболее ограничивающей гражданские права и свободы процессуальной мерой принуждения»137, хотя справедливости ради, следует отметить, что утверждение о наивысшей степени ограничения приводом гражданских прав и свобод является несколько преувеличенным.

Еще Соборное уложение 1649 г допускало за неисполнение предписания 0 явке доставку лица в суд приводом и одновременно предусматривало наказа ниє в виде битья батогами (ст. 119) .

Привод как мера принуждения существовал в УПК 1923 года и регламентировался ст. 62, 64, 73, 76, 131, допуская принудительное доставление не явившихся по вызову без уважительной причины свидетеля, эксперта, переводчика, понятых, обвиняемого как к следователю, так и в суд.

Учеными того времени привод рассматривался как мера принуждения, связанная с временным лишением свободы, обычно осуществляемая органами милиции, к которым следователь для этого обращается, и которая заключается в объявлении определенному лицу, что его вызывал следователь и что он должен отправиться к нему в сопровождении милиции, а если он этого не пожелает добровольно, тогда его приведут к следователю насильно.

УПК РСФСР 1960 года в самостоятельной статье регулировал только привод обвиняемого в случае неявки по вызову без уважительных причин, хотя допускал привод в том же порядке подозреваемого, потерпевшего и свидетеля .

О стремлении законодателя найти оптимальное правовое регулирование данной меры процессуального принуждения свидетельствуют отличия законодательной регламентации в современном УПК от ранее действовавшего УПК. В настоящее время привод включен в главу «Иные меры принуждения», кроме того, порядок привода неоднократно подвергался изменениям.

Примечательно, что в теории уголовного процесса сложились различные представления о приводе и многие авторы не рассматривают его как обычную меру процессуального принуждения. Как принудительную меру, применяемую в качестве кары к правонарушителю за ненадлежащее выполнение им процессуальных требований с целью обеспечения принудительного исполнения предписаний закона, оценивает привод В.М. Ковалев, указывая, что он используется только при реальном нарушении соответствующей нормы уголовно процессуального кодекса. Как мера уголовно процессуальной ответственности привод рассматривается и B.C. Чистяковой143. Восстановительной мерой уголовно процессуального принуждения считают К.Б. Калиновский, Н.В. Луговец.

Заметим, что в дореволюционной русской правовой литературе привод обвиняемого не всегда рассматривался как мера взыскания за процессуальную вину. «Привод не является карой, — отмечал П. Люблинский — и закон не должен таким взглядом санкционировать позорность и принудительность привода. Неявка по вызову служит лишь указанием, на слабость в данном случае призыва и на необходимость более строгой меры».

Н.А. Громов и С.А. Полунин сущность привода определяют и как меру ответственности — санкцию, и как превентивную меру. Применительно к уголовно процессуальному законодательству, на наш взгляд, верно отмечено, что привод по общему правилу это мера процессуальной защиты правопорядка, которая имеет властно-принудительный характер147. Хотя мы не можем согласиться с тем, что привод служит санкцией, поскольку как нами указывалось ранее понятие санкции не вполне приемлемо для дифференциации форм процессуального принуждения, учитывая что принудительное осуществление обязанностей осуществляется по правилам, т. е. имеет характер диспозиции. Более предпочтительным видится отнесение привода к правовосстановительным мерам, что бесспорно не исключает имманентный репрессивный признак привода, как любой меры принуждения. Потому мы не можем поддержать позицию Л.Б. Алексеевой, которая отнесла привод к числу уголовно-процессуальных санкций и привела в качестве доводов следующее: «Если есть возможность непосредственно восстановить правопорядок или устранить имеющееся препятствие к достижению цели, ради которой устанавливалась обязанность, то применяются правовосстановительные санкции или санкции принудительного исполнения обязанностей (отменяется или изменяется незаконный акт, лицо доставляется приводом).

Вопросы оснований и содержания временного отстранения от должности

Отстранение обвиняемого от должности в теории уголовного процесса рассматривается, как правило, в группе превентивных мер. По мнению некоторых авторов, цель такого отстранения « в принудительном порядке предупредить противоправное или иное нежелательное с точки зрения достижения задач процесса поведение соответствующих участников уголовного судопроизводства» . В литературе отмечается относительно устоявшееся понимание назначения анализируемой меры процессуального принуждения как средства противодействия нарушениям порядка производства предварительного расследования177.

Данная мера принуждения для российского законодательства не является новой. Так еще ст. 142 УПК РСФСР 1923 г. обязывала следователя при привлечении должностного лица в качестве обвиняемого разрешить вопрос: подлежит ли обвиняемый на время следствия отстранения от должности. Таким образом, следователь разрешал данный вопрос с учетом конкретных обстоятельств дела, поскольку конкретных оснований для отстранения либо безусловного отстранения обвиняемого от должности законодатель не предписывал.

Лаконичной была и регламентация применения данной меры. Во-первых, решение принимал следователь самостоятельно без санкции прокурора или судебного решения, которые не требовалось, во — вторых, решение реализовывалось путем направления сообщения по месту службы обвиняемого. Постановление следователя об отстранении от должности обвиняемого, как отмечалось в литературе, сообщается соответствующему учреждению или предприятию и принимается администрацией к беспрекословному исполнению.

При разрешении вопроса об отстранении обвиняемого от должности следователь должен принять во внимание характер предъявленного обвинения, силу улик, а в особенности степень связанности преступного деяния с обязанностям должностного лица, или, что то же, следователь должен оценить последствия оставления обвиняемого в должности и возможные вредные последствия при дальнейшем исполнении обвиняемым своих обязанностей. Но, конечно, и администрация, и сам обвиняемый могли обжаловать это постановление следователя в порядке ст.212 УПК прокурору178.

Нельзя не отметить то обстоятельство, что в теоретических источниках и того времени отмечалась неопределенность конструкции статьи в части основания отстранения от должности, а целями данной меры признавались недопущение возможного влияния обвиняемого на ход следствия либо предупреждение социально опасных последствий пребывания обвиняемого в занимаемой должности179. Тем не менее, в случае привлечения в качестве обвиняемых народных судей, председателей и членов губернских судов, военных трибуналов, следователей, прокуроров и их помощников Верховный Суд РСФСР циркуляром 1923 г. № 65 установил обязательность отстранения их от должности и допустил лишь в исключительных случаях невыполнение этого требования о обязательным составлением мотивированного на этот счет постановления, с указанием в нем особо уважительных оснований возможности оставления в должности привлеченного в качестве обвиняемого судебного работника.

Небезынтересно, что уже тогда исследователями не только учитывалась степень связанности преступного деяния с обязанностям должностного лица, но и ставился вопрос о предоставлении права следователю не только отстранять от определенной должности, но и воспрещать отправление обвиняемому должностных функций вообще или должностных функций определенного рода. И законодательство, и теория, очевидно, стояли на позициях, что отстранению от должности подлежит только лицо, относящееся к категории должностных, только обвиняемый и что данная мера не принадлежит к категории мер пресечения, а представляет собой своеобразное средство досудебной социальной защиты.

Содержала данную меру и ст. 153 УПК РСФСР 1960 г, которая также регулировала ее применение очень фрагментарно. Законодатель признавал допустимым отстранение от должности только обвиняемого и в случае необходимости.

Однако формальным основанием отстранения от должности обвиняемого являлось мотивированное постановление следователя, санкционируемое прокурором или его заместителем. Кроме того, в развитие данной нормы была предусмотрена отмена решения об отстранении обвиняемого от должности постановлением следователя, если в ее применении отпала дальнейшая необходимость.

В процессуальной теории того времени необходимость отстранения обвиняемого от должности связывалась авторами с наличием оснований полагать, что обвиняемый может продолжать преступную деятельность, с использованием служебного положения либо препятствовать установлению истины путем изъятия документов, воздействия на свидетеля из числа подчиненных. Учеными отмечалось такое свойство указанной меры процессуального принуждения, что она могла именно пресекать попытки обвиняемого препятствовать проведению ревизии, судебно-бухгалтерской экспертизы, склонять к лжесвидетельству или к отказу от дачи показаний свидетелей или других обвиняемых, подчиненных по службе

Наложение ареста на имущество как способ противодействия уклонению от исполнения приговора в части имущественных взысканий

Ст. 52 Конституции РФ обязывает государство обеспечить потерпевшим компенсацию вреда, причиненного преступлением. Уголовно-процессуальный закон закрепляет право потерпевшего предъявить гражданский иск для его компенсации. Данному праву соответствует обязанность должностных лиц принять все необходимые меры для обеспечения возможности удовлетворения гражданского иска, поэтому важное значение в данном аспекте принадлежит наложению ареста на имущество, в том числе и ценные бумаги.

Данная мера в законодательстве РСФСР в различные периоды времени регламентировалась законодателем в различных разделах и главах. Если в УПК РСФСР 1923 г. нормы, регламентировавшие производство данной меры, были помещены в главе 9 «Общие условия производства предварительного следствия» (ст. 119, 121а), то уголовно-процессуальное законодательство 1960 г. наложение ареста на имущество относило к следственным действиям, а потому его правовое регулирование было осуществлено в главе 14 УПК РСФСР наряду с обыском и выемкой. Поэтому большинство процессуалистов относило наложение ареста на имущество к числу следственных действий. Тем не менее, отдельными учеными, которые не усматривали в нем познавательного аспекта, данная мера не признавалась следственным действием. Например, Г. Абдумажидов подчеркивал, что наложение ареста на имущество направлено исключительно на возмещение имущественного ущерба, причиненного преступлением, и исполнение возможной конфискации и поэтому не связано с работой следователя с доказательствами . Аналогично С.А. Шейфер указывал, что по своей природе и целям наложение ареста на имущество не познавательное, а организационно-распорядительное действие, проводимое для того, чтобы обеспечить неотчуждение имущества. Хотя некоторые ученые усматривали в наложение ареста поисковый характер , к следственным действиям не относили арест на имущество 3.3. Зинатуллин, А.К. Гаврилов, СП. Ефимичев, В.А. Михайлов, П.Т. Туленков . Также обратил внимание на спорность отнесения ареста на имущество к следственным действиям В.В. Кальницкий.

Сторонником помещения статьи о производстве данной меры в раздел «Общие положения» и предоставления органам дознания данного права самостоятельно вне связи с обыском и выемкой стал В.А. Азаров. Тем не менее, представляется более правильной точка зрения других исследователей о том, что данное процессуальное действие все — таки не имеет своей главной цели — отыскивание предметов преступного посягательства.

Б.Т. Безлепкин признавал указанное действие мерой уголовно-процессуального принуждения215. Б.Б. Булатов и В.В Николюк, отмечая специфичность и неординарность наложения ареста на имущество, выделяют очевидно выраженный принудительный характер данной меры по сравнению с основными способами собирания доказательств и считают, что именно такая его сущность и функциональная направленность побудили разработчиков проекта УПК РФ включить нормы наложения ареста на имущество в самостоятельный раздел «Меры процессуального принуждения».

В действующем УПК РФ наложение ареста на имущество включено в число мер процессуального принуждения. Соответственно основание и порядок ее применения законодателем регламентировано в рамках главы 14 «Иные меры процессуального принуждения».

Однако следует согласиться с позицией Б.Б. Булатова , что, несмотря на более детальное регулирование данной меры принуждения, нельзя не указывать на определенную лаконичность нормативных предписаний, содержащихся в статьях 114, 115 УПК и признать развернутой и исчерпывающей регламентацию оснований наложения ареста на имущество, определения его стоимости, порядка исполнения решений о наложении ареста на имущество, его хранение, а также освобождение имущества от ареста.

Источник